Владимир Балыбердин. Неправильное восхождение

ЭВЕРЕСТ ВЛАДИМИРА БАЛЫБЕРДИНА

Алла Васильевна Соколовская – журналист
(статья из газеты «Новый Петербург» от 18.07.02).

20 лет назад, в 4 мае 82-го, впервые советская сборная альпинистов поднялась на Главную гору Мира по сложнейшему из неосвоенных еще маршрутов высшей категории трудности. Среди членов сборной Союза были три наших земляка. Однако первым из 11-ти единственным из трех земляков, тогда достигших вершины, стал именно Бэл – так дружески звали Владимира Балыбердина среди своих.

За границей их принимали как национальных героев. Ну а самих героев уже у нас отправили на летние восстановительные сборы. Восстанавливать было что – каждый из 11-ти потерял по 8-10 кг личного веса. Бэл «полегчал» на 18.

В конце августа того же 82-го года шли обычные, по календарю, соревнования. Открытый чемпионат Ленинграда по скалолазанию в Импилахти (Карелия). На такой вот стежке-дорожке за год до того Бэл повстречал свою будущую жену Лену – чемпионку Москвы...

Село Шпагино на далеком Алтае, крестьянская семья, где родился и рос. И сразу - вторая столица Союза и всем известная «Бонча» (институт связи им. Бонч-Бруевича в Ленинграде), где учился и остался жить, поднимая планку своих недюжинных способностей все выше и выше.

Внешне ничем не приметный, и он же - «сильный, как лев, и легкий, как муха» – так говорили про Бэла бывалые тренеры. В супер-экстремальном виде спорта - высотном альпинизме - он был единственным кандидатом в мастера спорта в сборной.

А они - «Снежные барсы», покорители всех 7-тысячников Союза, обладатели знака «Мастер спорта СССР» или прочих регалий и наград - главные члены 25-й по счету международной экспедиции на высотный пик Земли.

Первая фраза Бэла, прозвучавшая из поднебесья, с вершины Горы: «Во все стороны пути идут только вниз...», сродни знаменитой Юрия Гагарина: «Поехали!!!». В тот день – 4 мая 82-го эти слова, облетев весь мир, стали историческими. Эверест был его Звездным часом.

Жребий судьбы уготовил ему в напарники на той тропе, в прямом смысле, антипода по всем параметрам.

Тогда Бэл – еще рядовой инженер обычного НИИ, а тот, другой – уже с ученой степенью кандидата. Для всех – два года усиленных, изнурительных тренировок, когда каждый выкладывался до конца. Как раз на этом этапе в Гималайскую сборную требовалось отобрать 22 кандидата из 150 претендентов – «браковали» без жалости. И примкнувший к ним на финишной прямой, без отборов, но с личной подачи всеми уважаемого Евгения Тамма, профессора, доктора наук и начальника будущей экспедиции!

Один – в расцвете сил (почти возраст Христа), другому к началу экспедиции стукнуло 44. По всем писаным законам высотного альпинизма войти в состав этой сборной он права не имел. Если бы не Е.И. Тамм. Своею властью и вопреки всем.

И было еще одно обстоятельство – ленинградская школа альпинизма. До обидного малочисленная, представленная всего двумя из 17-ти «гималайцев»…! Традиционно – сильнейшая. А с другой стороны, конечно же, московская – столично-союзная, по штату и положению. Она ближе других к спортивным и неспортивным боссам страны. Итак, великое противостояние не только на личном и спортивном уровнях. Но и на самом высоком. Задолго до эпопеи в Гималаях.

Таким вот образом в штурмовую связку-двойку на пик высотного полюса нашей Земли вошли Владимир Балыбердин и Эдуард Мысловский. Поначалу Мысловский в спортивный состав экспедиции на Эверест-82 не входил – только в тренерский. Но здесь он шел номером первым – по штату. Он же официальный лидер и ведущий. Однако Гора выявила – кто есть кто.

На штурм вершины из лагеря номер пять («последний бросок») вышли двое – новичок и ветеран сильнейших альпинистов страны. Бэл весь путь до штурмового лагеря – без кислорода. И это после пяти дней работы на высоте свыше восьми тысяч. А его, кислорода, там всего одна треть того, что у подножия. Что само по себе уже рекорд и, считай, спортивный подвиг. Кстати, Бэл – единственный «бескислородник» из всех 11-ти, достигших тогда вершины. И без многоопытных (как считалось, незаменимых!) помощников-шерпов из местных. Они, не выдержав, с полпути повернули обратно.

Его же напарник упустил в пропасть свой рюкзак со спальным мешком, фотоаппаратом, рукавицами, «кошками», баллонами с кислородом, флагами-вымпелами и многим другим. Что нес, да так и не донес до победного конца, а главное свою – инициативу…! Затем, «облегчив» Бэла на часть его снаряжения, забрал его баллоны с кислородом, а себя еще раньше освободил от «лишнего» груза - рации. Все переговоры с руководством внизу и все решения здесь, наверху, Бэл принял на себя, став лидером де-факто.

Вопрос стоял жестко: быть или не быть на Горе? Если не они (точнее, не Он), то кто же?!

Работа есть работа и кто-то должен ее делать, имея в виду, прежде всего себя, – одна из заповедей Бэла. Кто же о ней не слышал! И он ее, эту работу, сделал! В условиях запредельных человеческих возможностей, спасая положение и напарника, Бэл в одиночку обработал участок IV-V и установил лагерь-V, навесив 150 м перил…!!! Отдав все силы Вершине, т.е. достигнув одной цели, они приобрели другую - вернуться живыми.

Из статистики высотного альпинизма известно, что большинство трагедий было все-таки на спусках. А им, первовосходителям, Бэлу и Эдику, вполне реально грозила «холодная ночевка» на высоте 8500 м. Это значит – без палатки, спального мешка, горячего питания. Скалы заснежены, оба идут без «кошек», у Эдика, к тому же схватившего «горняшку» (горная болезнь), кончается кислород. На такой высоте и в такой ситуации мало шансов выжить...

По правилам альпинизма, в спортивной связке-двойке всегда так: путь наверх - главная работа падает на первого, а при спусках вниз - основная на второго, страхующего. По мнению профессионалов-участников, в паре Мысловский - Балыбердин (Бэл) взял на себя не только главную, основную, но часто работал просто один.

На спуске, точнее мучительном сползании с Горы – к теплу, воде, пище, людям! Наконец-то пришла подмога. Вторая связка-двойка Туркевич - Бершов. Однако их цель совсем другая. Бэл оценил ситуацию: ему – с больным, помороженным и как бы в прострации Мысловским (дойдут ли?), а им, полным сил и желаний – последняя надежда наверх, к Вершине (разрешат ли?).

Молча, обдумав все, Бэл решил:

– ДАВАЙТЕ!

Геройство? Да нет. Нормальный поступок сильного. И вдобавок - душевно щедрого. Фактически это второй подвиг Бэла там, на Эвересте.

– Я бы вообще дал тебе Героя! – говорил позже Валентин Венделовский, режиссер киностудии «Леннаучфильм», оператор группы на Эвересте, бывший там с первого дня до последнего.

Однако в печати и на уровне спортивного и около спортивного руководства об этом не было ни слова!

После звездного часа…

Награды им дали равные – высший тогда в Отечестве орден Ленина. Но вручали его в разное время и по-разному.

Москва, актовый зал Спорткомитета Союза. Торжество – а это у нас умели! – удалось на славу. И бывший главный спортивный босс страны (председатель союзного Спорткомитета), словно судья на боксерском ринге, поднял забинтованную руку Эдика Мысловского – в знак победы. Зал рукоплещет, герой принимает лавры как должное.

Признание людское естественно, как и само дело, ради которого... – будь там и Владимир Балыбердин! Но его не было. Ни на сцене, ни в зале, ни в Москве. Да и фамилия его прозвучала лишь раз, в самом начале, да и то как-то всуе...

Среди альпинистов-новичков жива байка:

– Мужики, за чем в горы идете?

– За камнем, конечно. Философским.

Судя по всему, Володя его нашел. В горах, в семье, детях.

Жена Лена, милые сердцу дочки – доченьки - дочурки Таня, Надя, Света. Обычно скупой на улыбку, в своей квартире на Бассейной, среди родных и близких, Володя бывал раскованным и радостным.

Володя и дом построил. Свой и сам. В садоводстве Радофинниково.

Через семь лет в экспедиции «Канченджанга-89» наши герои встретились вновь. Все в тех же ролях: один в начсоставе, другой – в спортивном.

Эдуард Мысловский получил потом очередную награду – Орден Трудового Красного знамени. Все другие он уже имел. За руководство экспедицией и покорение 8-тысячника, не побывав на его вершине. А Владимир Балыбердин был удостоен Ордена Дружбы народов - за уникальный траверс всех четырех вершин этого уникального 8-тысячника (опять единственный из команды без кислорода – прим. ред.).

Потом были другие восхождения, статьи, книги, выступления во Всероссийском Географическом обществе.

Однако в делах житейских «держать удар» Бэлу становилось все трудней и трудней. Начиналась перестройка. Отмена стипендий, пенсий и иных «льгот» спортсменам-профессионалам, выступавшим в советское время под флагом «любителей спорта». Все рухнуло. Как и чем добывать себе хлеб насущный - отныне надо было искать и решать самому.

Созданный Балыбердиным кооператив «Альпинист», подготовив и проведя экспедиции на Эверест-91 и дважды на «К-2» (гора Чогори на границе Пакистана и Китая) в 92-93-м годах, потом бездействовал... В идеях у Бэла недостатка не было. Но для их реализации нужны были финансы.

Судьба расставила свои знаки препинания, поставив в конце слишком рано точку. Из всех прочих испытаний – противостояние нищете оказалось роковым... Пришлось зарабатывать частным извозом.

В канун Игр Доброй воли-94 по традиции во время приема в Горспорткомитете Бэл с помощью М.М. Боброва – почетного гражданина нашего города, сумел заручиться согласием городского мэра на деловую встречу. А речь шла о массовом восхождении на Эверест в честь 100-летия современных Олимпиад под его, Бэла, руководством: не только сам, но и другие! - его давняя мечта.

Потом он вдруг пропал. Каково было бремя 13-ти дней и ночей полной безвестности для семьи и близких - знают лишь те, кто непосредственно принимал участие в поисках живого или... Когда все возможные варианты были исчерпаны, подключили Спорткомитет города. Однако все самое главное и самое тяжкое взял на себя Виктор Боярский. В конце концов, он и нашел. О чем и свидетельствовал позднее на судах. С опозданием и более чем скромно о факте гибели сообщили газеты. Молва шла из уст в уста...

В ночь на 22-е июля 1994 на перекрестье пр. Славы и ул. Софийской «Волгу» Бэла подмял под себя внезапно налетевший огромный финский трейлер-«дальнобойщик», груженный железом. Бэл и трое его попутчиков-пассажиров погибли мгновенно, пятый чудом выжил, став глубоким инвалидом...,

На место ДТП прибыли, как положено, гаишники. Изъятые документы Бэла оказались в порядке и не оставляли сомнений. Ушел безвременно, неотвратимо, невозвратимо... Ему не было 45-ти

Казалось, трагическое уже позади, впереди лишь печальный ритуал.

Однако дальнейшая цепь событий не менее трагична, а может, и более. По чьей-то недоброй воле информация о его гибели не попала ни в одну, даже внутреннюю милицейскую сводку - за день, неделю или месяц.

Позже, во время суда уголовного, под тяжестью содеянного и на глазах у вдов и сирот, финский шофер признал себя виновным. Шофера вскоре вернули в его страну (домой!), а там и вовсе выпустили - амнистия подоспела...

У прибывших на место трагедии в руках были пять документов Володи (кроме водительских прав еще и паспорт, и удостоверение заслуженного мастера спорта СССР и др.). Но погибший едва не попал в разряд неопознанных. Тех, кто уходит в небытие без имени, но с номером.

Потом был судебный марафон вдовы Владимира Балыбердина. Дзержинский районный суд – кассация ответчика (ГУВД) - повторное рассмотрение в районе. После всех мытарств и протестов суд решил: взыскать с милиции денежную компенсацию за моральный вред, нанесенный ее работниками.

13 дней и ночей известнейший спортсмен числился «неизвестным». А в столе у следователя мирно покоились все документы, удостоверяющие его личность.

«Моя милиция меня бережет», – звонко весело чеканили в школе. Что же делала «моя милиция» в эти 13 дней? «Осмотр жилища пострадавшего». Таково служебное именование и основание для вторжения в дом. При свидетелях. С понятыми и протоколом. В обиходе это зовется иначе - обыск. Цель – причина известна из детективов: сама заявила о пропаже мужа, уж не сама ли и...? Для обычно порядочных (кто «не участвовал – не привлекался – не состоял») это шоковая ситуация. А для любящих и любимых?!

В конце протокола осмотра Елена Васильевна поставила свою подпись-свидетельство: Владимира Сергеевича Балыбердина в квартире не обнаружено.

Вот декабрьский приказ от 1995-го по ГУВД «О наказании сотрудников ГУВД...». Следователю Долгушевскому – выговор за допущенные ошибки, дежурному следователю Васильевой – за грубое нарушение, участковому Тимонину – за поверхностную проверку и непринятие мер и т.д.

На первую годовщину памяти Бэла в квартире на Бассейной собрались родные, близкие, друзья. Из Москвы приехала с дочкой Машей родная сестра его жены Наталья Сергеева - трехкратная абсолютная чемпионка Мира и многократная Европы, Союза и России по высшему пилотажу. В одной семье два выдающихся спортсмена - альпинист номер один и лучшая летчица России.

Перед отъездом домой, уже прощаясь на пороге, радостно - зовуще улыбаясь, красавица, как голливудская звезда, Наташа говорила мне:

– Приезжайте, обязательно приезжайте в Москву - полетаем!

Приехать пришлось – полетать нет.

Уже после годовщины Володи, спустя почти месяц, 17 августа 95-го в небе под Москвою при подготовке к авиашоу на Авиакосмическом салоне в городе Жуковском Наташа трагически погибла... Для Елены Васильевны к своим трем дочерям добавились заботы о 12-летней Маше – дочери Натальи Сергеевой.

Печаль очередной, восьмой годовщины утраты не пересилит светлой памяти об ушедшем. А с фотографии на стене смотрит Бэл – на нас, живущих после него.

Родился на Алтае, далее жил и учился в Ленинграде – закончил ЛЭИС им. Бонч-Бруевича. Работал старшим инженером в ЦНИИ морского флота, с 1980 – инструктор альпинизма Ленинградского городского совета ДСО «Спартак» (т.е. стал профессиональным альпинистом – прим. ред.). Один из талантливейших советских альпинистов нового поколения и единственный из КМС-ов СССР, которому сразу (минуя звание МС) присвоено звание: ЗМС – 08.06.1982 (№2828), МСМК – 31.12.1982 (№7937).

1982 – в первой советской гималайской экспедиции прекрасно проявил себя (в Гималайскую сборную требовалось отобрать 22 кандидата из 150 претендентов – «браковали» без жалости (Овчинников А.Г.). Безотказно выполнял любые поручения и активно участвовал во всех подготовительных работах: в прокладке пути по ледопаду Кхумбу, в обработке многих участков ЮЗ контрфорса, в организации промежуточных лагерей. В одиночку установил V лагерь (8500 м). А перед этим – навесил перила от IV до V лагеря и выше – до выхода на З гребень. (Навесил 150 м перил в одиночку…!!! А Вы – читатель, представляете, что зачет: идти первым – без верхней страховки по скалам 4-5 к/тр., да ещё с тяжелым рюкзаком, на высоте более 8.000 м? – Прим. ред.)

В 6 часов утра 4 мая В.Балыбердин и его напарник – Эдуард Мысловский (45 лет, МС – 1966, МСМК – 1968); вышли до вершины и в 14:30 Балыбердин первым в СССР вышел на вершину Эвереста и по рации сообщил Тамму: «Все пути идут вниз…чего делаем дальше?»

"2 Russians Climb Everest AP Published: May 5, 1982: Eduard Myslovsky and Vladimir Balyberdin today became the first Russians to climb Mount Everest, the Nepalese Tourism Ministry announced. Mr. Myslovsky, 44 years old, of Moscow and Mr. Balyberdin, 32, of Leningrad reached the top of the 29,028-foot-high peak this afternoon and stayed 30 minutes before beginning their descent, the ministry said." (ссылка http://www.nytimes.com/1982/05/05/world/2-russians-climb-everest.html)

За это восхождение Балыбердин был награжден орденом «Ленина» (05.07.82). По итогам опроса спортивных журналистов в числе десяти лучших спортсменов СССР 1982 г. впервые в истории советского спорта был назван альпинист – Владимир Балыбердин.

Первое восхождение – 05.05.1969 на альпиниаде ДСО «Буревестник» (в секции ЛЭИС, тренер Рапопорт Файва Абрамович).

1977 – занял 1-ое место в альпинистском двоебории (беговые лыжи и слалом). Эти соревнования проводились в последний раз – он успел…!
1978 - Жетон «Спасотряд» , КМС по альпинизму. КМС по скалолазанию.
1982 – «Снежный барс».

Первенство СССР:

• 1981 – 1 место, высотно-технический класс: п. Коммунизма по центру ЮЗ ст., пп, 6, рук. Вик. Солонников;
• 1984 – 3 место, ледовый класс: Джеты-Огуз, 5б, Балыбердин + 3;
• 1985 – 2 место, технический класс: Холодная стена (Язгулем) по центру В ст., 6б, пп, рук.
• 1986 - 3 место высотно-технический класс: п Энгельса по колодцы сев.вост ст., 6, пп, Балыбердин + 7

Зимние восхождения:

• 1984 – Шхельда с З на В с подъемом на пик Аристова по С стене, пп, 5б, рук.;
• 1986 – п. Коммунизма (по Бородкину), с холодной ночевкой на 6500 м, 5а к/тр., в составе гималайского сбора;
• 1988 – п. Ленина по З гр., 5а, рук.;
• 1990 – п. Победы до 7050 м(по С склону – по Летавету (по Абалакову!-НШ уточнить), рук.

Наиболее значимые восхождения:

1974 – Каменск-Уральский по Ю контр., 5а, Игнатьев Н.М. + 3.

1976 – Пионер (Безенги), 5б, Колчин Ал., Балыбердин В., Вострова, Бирюлин Ю.; Уллу-Ауз-баши с Севера, 5а, рук. Балыбердин + 3; Фестивальная - Слоненок (Тянь-Шань, Каракол), 5б, Колчин Ал. + 7 (и редактором).

1977 – Памиро-Алай, Кок-су: Текелик ЮВ гр., 5а, пв, Колчин А. + 5; Оссоноли Ю по камину Ю ст., 5б, пв, в двойке с Колчиным Ал.; Зуб Бегичи по В контерфорсу, 5а, пв, в двойке с Андреевым Г. (редактором); Текелик по СВ гр., 5а, Колчин + 4; Траверс: Зуб Бегичи (по ЮВ ст.) – 5б, Балыбердин В., Андреев Г. (редактором), Силин Б., Разумов Ю.

1978 – Замин Карор по З кф. З ст. (Лаврухина), 5б, Черевко + 3; п. Коммунизма по В ребру, 5б, Афанасьев + 3.

1979 – п. Революции, 6 к/тр., Чуновкин Г. + 7.

1980 – п. Е. Корженевской по Ю гребню, 5а; траверс п. Коммунизма с С - п. «6950», 5б. 1981 – п. Коммунизма по центру ЮЗ стены, 6, Солонников Вик. + 7; Джигит по С ребру (по серпу), 5б, Балыбердин В. + 3; Туполева по ЮЗ ребру, 5а, Дзбина В. + 3; Пик Арг, 5б, (пп), в двойке с Глушко В.; Пик Арг по левому бастиону С ст., 5б, в двойке с Глушко В.

1982 – Эверест ЮЗ стена, пп.

1984 – п. Революции по центру ЮВ ст., 5б, пп, Балыбердин В. + 4.; п. Революции по ЮЗ ст. (по Некрасову), 6, Разумов Ю. + 3; п. газеты «Комсомолец Киргизии» по ЦС стены, 5б, пп, Балыбердин + 3.

1985 – Шатер (Тянь-Шань), СЗ ст., пп, 6, Балыбердин + 5; Шатер по центру СЗ стены, 6, пп, Балыбердин В. + 7; п. «5290» (ущ. Хаврез-Дора) по СВ контрфорсу, 5б, в двойке с Шустровым Н.; Холодная стена по центру В ст., 6, пп, Балыбердин + 7 (2 место Чемпионате СССР).

1986 – Замин Карор ЮЗ по кф З ст., 5б, Разумов Ю. + 3; Замин Карор 1-я Зап. СЗ ст., 6, Разумов Ю. + 3; п. Энгельса по центру В ст., 6, Балыбердин + 5; п. Энгельса по колодцам Ю ст., 6, пп, Балыбердин + 7.

1987 – Ленина по З гр., 5а, зима, рук.; п. Коммунизма по С гр., 5б, рук.; Хан-Тенгри по центру В ст., 6, пп, Шустров Н. + 5; Хан-Тенгри по З гр., 5б, рук.; п. Победы по З гр., 5б, Балыбердин + 4.

1988 – п. Ленина через скалы Липкина, 5а, рук.; п. Победы В с пер. Чонторен, 5б, рук.; траверс: п. Победы – п. Военных Топографов, 6б, рук. одной из групп (в составе гималайского сбора).

1989 – 2-я советская гималайская экспедиция: 15 апреля – в составе группы В. Хрищатого поднялся (как и вся группа – без кислорода) на Среднюю вершину Канченджанги (8478 м), пп. Далее – 1-2 мая в группе В. Елагина прошел последовательно Южную (8491 м), Среднюю (8478 м.), Главную (8586 м) и Западную (8505 м) вершины, пп. За эти восхождения награжден орденом «Дружбы народов».

1990 – зима: п. Победы (по Летавету), Балыбердин + 3; п. Евг. Корженевской по Ю гр. с ледника Москвина, 5б, Балыбердин + 5; п. Коммунизма по С склону с ледника Вальтера и Б. Барьер, 5а, Балыбердин + 5.

1991 – 7 октября: Эверест через Ю седло (без кислорода) – был руководителем экспедиции петербургского (собственного) кооператива «Альпинист».

1992 – Чогори (К-2 по ребру Абруцкого), рук. российско-американской экспедиции. Восхождение совершено группой в составе: Балыбердин, Никифоров А., Копейка Г. В результате Балыбердин стал первым альпинистом в СССР, взошедшим на три самые высокие вершины мира.

Володя погиб в родном городе, в ночь на 22 июля 1994 (в день начала Игр Доброй воли, куда он был приглашен). Его «Волга» попала под колеса огромного финского трейлера, выехавшего на красный свет. После его гибели пришло понимание истинной ценности этого человека. За ним навсегда закрепилась слава национального героя России. Володя похоронен перед главным входом на Южное кладбище. В канун Нового, 2001, года Спорткомитет определил 20 лучших спортсменов ХХ века. Их имена составляют гордость мирового, советского и российского спорта – среди них первым был назван Владимир Балыбердин (СПб ведомости, №238, 28.12.2000). У Володи осталось три дочери… Балыбердин автор ряда публикаций: в книге «Эверест-82» (М., ФиС) – статья «Неправильное восхождение»; в книге «Эверест, юго-западная стена» (Лениздат, 1984) – статья «На самый-самый верх»; в ленинградском журнале «Аврора» (№ 3, 1983) – статья «8848»; в газете «Вечерний Петербург» (5.10.1992) – заметка «Между небом и землей». О нем: Е. Тамм. «Памяти Владимира Балыбердина» в журн. «Мир путешествий», № 9-12, за 1994 г.

(По материалам Александра Колчина и Германа Андреева с сайта www.alpklubspb.ru с разрешения Г.Андреева).

Эдуард Мысловский и его напарник Владимир Балыбердин были первыми советскими альпинистами, поднявшимися на Эверест 4 мая 1982 года. Об экспедиции на высочайшую вершину мира (8848 метров) написаны книги и сняты фильмы. Но заслуженный мастер спорта СССР и заслуженный тренер СССР, действительный член Русского географического общества, а до недавнего времени и профессор МГТУ имени Баумана спустя почти тридцать пять лет вспоминает детали, которые ранее, что называется, оставались за кадром...

ОТЕЦ

Кто, по-вашему, Эдуард Викентьевич, придумал фразу "Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет"? Трус или прагматик?

Не удивлюсь, если окажется, что авторство принадлежит какому-нибудь альпинисту-острослову. Хотя выражение, конечно, дурацкое. Как и вопрос "Зачем идете в горы вы?". На него нельзя ответить честно. Можно сочинить красивую, афористичную формулировку, но сколько в ней будет правды? Мы иногда в шутку называли нашу работу переноской тяжестей на больших высотах, и это не слишком далеко от истины. Искать рациональное зерно не надо, у каждого свое объяснение привязанности к горам.

- Вы давно ими заболели?

В 1954 году, когда впервые попал на Северный Кавказ. Мне было семнадцать лет.

- До того жили в Москве?

Родился тут, а детство провел на Украине. Мой отец - офицер-танкист, служил в Киеве, потом его командировали в танковую школу, располагавшуюся рядом с нынешней станцией метро "Спортивная". Там находился Хамовнический плац. Отец попал в лабораторию, которая разрабатывала коробку передач для танков. В 1938 году его арестовали. Вместе с коллегами. Объявили немецкими шпионами и предателями Родины. Полковника-завлаба расстреляли, отцу дали пять лет лагерей. Как рядовому члену банды. Мама долго потом еще носила передачи, хотя отец в тот момент уже сидел в Магадане. А в 42-м году его застрелил охранник. Просто так. Якобы за неподчинение приказу. Это я узнал много позже...

Родился я в 37-м. Когда отца посадили, мама отвезла меня к родне в Брацлав Винницкой области. От греха подальше. Но моего деда, колхозного кузнеца с четырьмя классами церковно-приходской школы, все равно репрессировали. За то, что воспитывал сына врага народа...

Мною занималась бабушка Антонина Семеновна. Вместе мы пережили оккупацию.

В апреле 44-го немцев выгнали, а 1 сентября я пошел в школу. Еще через три года, летом 47-го, в Брацлав приехала замученная тетка с двумя медалями на груди - "За оборону Москвы" и "Доблестный труд в годы войны", обняла меня и сказала: "Здравствуй, сынок. Я - твоя мама".

Неудивительно, что я ее не узнал. Почти десять лет минуло, мы ведь расстались в 38-м. Когда началась война, мама пыталась прорваться за мной на Украину, но дальше Казатина ее не пустили. Еще бы: жена немецкого шпиона пробирается в сторону фронта. Очень подозрительно! Даже после Победы мама долго не могла приехать. Винницкая область находилась в зоне оккупации, там работал СМЕРШ, искал врагов народа.

Так и получилось, что в Москву я вернулся лишь в 1948 году. Сначала меня записали в 529-ю школу Кировского района. Но я не знал русского языка, думал и говорил по-украински, из-за чего возникали проблемы. Учителя считали: Мысловский специально придуривается, и ставили плохие оценки. Даже по тем предметам, которые я любил - истории, географии... Помучался, помучался и после седьмого класса пошел в железнодорожный техникум. В документах указал, что отец погиб под Сталинградом в 42-м году. Если бы написал правду, точно не взяли бы... А реабилитировали отца лишь в конце пятидесятых.

В техникуме была туристская секция, ей руководил замечательный человек - Алексей Николаевич Крылов. Сначала я занимался лыжами, участвовал в зимних походах, потом переключился на альпинизм. Физически к тому времени окреп, уже не выглядел дистрофиком, как после переезда с Украины.

АДЫЛ-СУ

- Где был первый подъем, какую вершину штурмовали?

Летом 54-го получил путевку в альпинистский лагерь Адыл-Су. Это в Приэльбрусье. Поскольку учился в железнодорожном техникуме, мне выписали бесплатный билет, и я поехал на три дня раньше срока. Добрался до Лермонтовского разъезда, вышел из поезда и... увидел Машук с Бештау. Подумал: вот они, настоящие горы! Ну, и полез. Один, без снаряжения, без карты... Карабкался по скалам, пока не забрался наверх. Смотрю: внизу идет проселочная дорога. Решил спуститься. Вышел по ней к проходной. Навстречу выбегают часовые с овчарками. "Стой! Кто такой?" Подхватывают под белы ручки и - в комендатуру. Оказывается, я набрел на тщательно охраняемые урановые рудники. Вокруг колючая проволока в два ряда, вдоль которой бегают собаки. А я-то со скалы спустился! Не верят, говорят: покажи, где пролез. Ну, я и начал забираться. Кричат: хватит, спускайся! Позвонили на турбазу, где я оставил вещи с документами, проверили, есть ли такой герой в списках. Отпустили, сказав напоследок: быть тебе, парень, альпинистом!

Я честно последовал совету и через три недели поднялся на... Эльбрус. 5632 метра над уровнем моря. В июле отмечался День железнодорожника, и по такому случаю организовали массовое восхождение на высшую гору Европы. Толпой под сто человек. Подъемников тогда еще не было, мы на машинах доехали до Терскола, а дальше - ножками. Прошли до 105го пикета, переночевали. Следующая остановка в "Приюте одиннадцати" на высоте 4310 метров, куда каждый притащил по два-три полена для зимовщиков. Последняя точка для акклиматизации - "Приют Пастухова", названный в честь покорителя обеих вершин Эльбруса. А в два часа ночи - штурм, чтобы вернуться к обеду. Дошли не все, кое-кто поблевал и спустился вниз. У каждого человека свой высотный потолок, это физиология, особенности организма...

СЛУЖБА

- С той поры, получается, вы и "прописались" в горах?

Не получается. После техникума меня призвали в армию. Я хотел съездить в альпинистский лагерь Туюк-Су под Алма-Атой, выписал себе билет на 11 июля, но не успел. Накануне милиционеры пришли к нам домой, напугали мать. После случая с отцом она боялась любых представителей власти, вот и отдала мой паспорт. Я был готов ехать хоть с метрикой, лишь бы путевка и билет не пропали, но в шесть часов утра явился участковый и проводил на призывной пункт. Вот и все...

Четыре года я отслужил на флоте, выполнял долг перед Родиной. Сначала, правда, меня направили на целину убирать урожай, а осенью определили в Первый флотский полуэкипаж в Химках. По сути, это курсы молодого бойца, точнее, матроса. После выпуска попал в 8-ю радиошколу в Алабушево. Затем меня перевели в Североморск, назначили командиром отделения радиомастеров. Последний год служил уже под Горками Ленинскими. Командир части разрешил ездить в Москву и сдавать вступительные экзамены в вуз, чтобы время зря не терять. Сначала хотел поступать в МЭИ, Энергетический институт, где учился мой друг, но там мне не понравилось, альпинистская секция была какая-то хилая, а вот в МВТУ - что надо. Туда и отнес документы.

Учился и параллельно тренировался. Уже через год, в 1961-м, окончил школу инструкторов, в 66-м получил диплом выпускника МВТУ и одновременно закрыл норматив мастера спорта по альпинизму. У нас были прекрасные наставники - Анатолий Овчинников, который потом станет тренером экспедиции на Эверест, и поляк Витольд Радель. Во время войны он служил в спецвойсках и совершал диверсии в тылу врага. Легендарные личности!

ПОДГОТОВКА

- Вроде бы первое советское восхождение на Эверест планировалось еще в 1959 году?

Вскоре после английской экспедиции, в которой Хиллари и Тенцинг дошли доверху, к нам на базу Джан-Туган в Кабардино-Балкарии приезжали китайцы. В 1954 году мастеров у них еще не было. Идея состояла в том, что подготовить общую команду и вместе подняться на Эверест. Четверка наших сильнейших альпинистов завезла оборудование на всю группу, забросила в базовый лагерь, маршрут выбрала. А потом возник конфликт в Тибете, КНР его оккупировала, и тема на время закрылась. В 60-м году китайцы пошли на Эверест сами, хотя с нашим снаряжением и экипировкой. Через год еще раз залезли, установили на вершине алюминиевую треногу, чтобы никто не сомневался в их достижении.

Ходила байка, будто в 54-м советская экспедиция пыталась штурмовать Эверест, но ее участники погибли. Не верю в эту историю. В СССР альпинисты были наперечет. С 1948 года выходил толстенный альманах, где перечислялись любые восхождения, вплоть до второй категории сложности, а это уровень третьеразрядника. Исчезновение известных спортсменов не могло остаться незамеченным. Перепрыгнуть через несколько ступенек трудно: чтобы добраться до первого разряда, надо четыре года минимум ездить в альпинистские лагеря.

- Вы когда получили "Снежного барса", Эдуард Викентьевич?

Его нельзя получить. Можно только заработать.

- Извините...

Бывает... Это неофициальное звание для покорителя высочайших гор СССР. У нас пять вершин более семи тысяч метров - пики Коммунизма (таджики переименовали его в Исмоила Сомони), Ленина, Победы, Корженевской и Хан-Тенгри. Высшая точка - пик Коммунизма, 7495 метров. Туда я поднялся в 1968 году. В 70-м был на Победе, став чемпионом Союза в классе траверсов. И за Хан-Тенгри получил золотую медаль.

- А к Эвересту когда начали готовиться?

Мы рвались на восьмитысячники, которых не было в нашей стране. Сначала планировали идти на Нанга-Парбат в Пакистане. 8125 метров. Уже и сборы проводили, но потом Исламабад поссорился с Дели, а СССР дружил с Индией... Нас не выпустили из страны, хотя Пакистан заявлял, что примет советскую экспедицию. Словом, опять вмешалась политика.

- Это какой год?

В районе 77-го. А уже в 78-м начали присматриваться к Эвересту. Наша очередь в министерстве туризма Непала подходила весной 1980 года, но спорткомитет СССР понес большие расходы при подготовке Олимпиады в Москве, и нам заявили, мол, на экспедицию денег нет.

Был еще вот какой момент: никто не гарантировал, что подъем пройдет успешно, без жертв. А это дополнительный риск, новый скандал. И так Игры-80 бойкотировали американцы с подпевалами... Словом, решили от штурма Эвереста временно отказаться. Мы стали искать, с кем бы поменяться очередью. Договорились с испанцами: пропускаем их вперед, а сами пойдем двумя годами позже. В 80-м мы провели разведку, и я в ней участвовал. Вшестером выбирали под Эверестом маршрут, по которому будем штурмовать.

Дальше - больше. Поскольку мероприятие планировалось союзного значения, республиканские федерации, Москва и Ленинград прислали заявки в команду. Набралось девяносто восемь человек на шестнадцать вакансий. Списки кандидатов до сих пор хранятся у меня дома.

Тут и началась свистопляска. Нас отправили в Институт медико-биологических проблем, где принялись готовить, словно к полету в космос. Может, даже жестче. Холодоустойчивость, работа в барокамере...

Пилоты стратосферных истребителей и космонавты без кислородной маски выдерживали подъем на высоту не выше шести тысяч метров, а Юра Голодов терпел до одиннадцати километров, крутил педали велоэргометра. Правда, "прожил" там лишь десять секунд, вырубился, потерял сознание. Ему сразу же дали маску...

На мой взгляд, организаторы экспедиции допустили стратегическую ошибку при комплектовании. Вместо коллектива, заряженного на решение задачи, они формировали команду лидеров, ярких индивидуальностей. Каждый рвался попасть в обойму, войти в число избранных. Ребят осуждать нельзя. Мы понимали: может, это единственный шанс подняться на вершину мира. Вот и выжимали из себя максимум.

Зато для медиков наша компания была выгодна, ибо сносила любые издевательства. Мы сутки провели при температуре минус сорок градусов, находились на ветру скоростью шестьдесят метров в секунду. Даже чистым азотом дышали!

ШТУРМ

- Тяжко пришлось?

Не то слово! Был документальный фильм "Гималайские сборы" режиссера Венделовского, куда-то исчез. И у меня копии не осталось. Там все хорошо показано, в деталях...

- Тоже теряли сознание, Эдуард Викентьевич?

Все! Говорю же: каждый работал на пределе.

- При отборе ввели ограничения по возрасту, вы оказались самым старшим участником экспедиции...

Я перешагнул рубеж на пару лет. Когда поднялся на Эверест, мне было сорок четыре. Там другая проблема имелась. Врачи заподозрили ишемическую болезнь сердца. Едва не забраковали. Но я доказал: это ошибка. Сказались физические и эмоциональные нагрузки. Параллельно с тренировками я готовился к защите кандидатской диссертации, а кроме того, крутился, подрабатывая в трех местах, чтобы помочь жене, на которую легли основные заботы по воспитанию двух наших дочек. Вот усталость и дала о себе знать... Но ишемии у меня не было, нет. Конечно, при принятии окончательного решения учли мой опыт и авторитет, то, что я являлся заместителем председателя Федерации альпинизма СССР.

- Когда ваша команда прилетела в Катманду?

Точную дату не вспомню, надо в дневниках посмотреть. Я вел подробные записи во всех экспедициях начиная с 1964 года. По часам и минутам. Сейчас вот перевожу все в цифру...

В Непал мы приехали в марте. Времени на акклиматизацию, подготовку базового лагеря на высоте 5300 метров было достаточно. Хуже иное. Тренеры еще в Союзе разделили нас. Всю жизнь я ходил в связке с Валентином Ивановым, а его и меня сделали руководителями первых двух четверок. На третью назначили Эрика Ильинского, на четвертую - Славу Онищенко. В мою команду попали два Владимира из Ленинграда - Балыбердин и Шопин плюс москвич Коля Черный. Альпинисты прекрасные, спору нет, но я с ними никогда не работал в горах, а это важно. С проверенным партнером по связке можно даже не разговаривать, идти молча. Люди учатся чувствовать друг друга, предугадывать следующий шаг. Так было у нас с Валькой Ивановым.

В его группе оказался Сережа Ефимов из Свердловска, лидер местных альпинистов, и два сильных украинца - Миша Туркевич из Донецкой области и Сергей Бершов из Харькова. Сборная солянка из индивидуальностей! Безусловно, возникали конфликты, у каждого была своя тактика восхождения, методика подготовки, техника, но все терпели ради одной цели...

Если по уму, стоило создать команду на базе сложившихся коллективов, скажем, "Спартака" или "Буревестника", усилив альпинистами из других городов, но тогда обиженными оказались бы целые регионы. Вот и сделали микст, коктейль, чтобы всем угодить.

- С Владимиром Балыбердиным, с которым в итоге вы пошли на вершину, тоже ссорились?

Без прямых стычек и публичного выяснения отношений - в горах не до того, но напряжение, как говорится, витало в воздухе. По складу характера Володя - альпинист-одиночка, ему не нужны напарники. Да и разница в опыте сказывалась. Он был кандидатом в мастера, я - мастером спорта международного класса с тренерским стажем. Зато Балыбердин превосходил меня в атлетизме. Плюс - на одиннадцать лет моложе...

Володя всегда был крайне амбициозен. И погиб в июле 94-го из-за этого. Ехал на "Волге", купленной за восхождение на Эверест, на перекрестке не пропустил финскую фуру, решив, что проскочит. Угодил аккурат под трейлер... Ударом у "Волги" снесло крышу, все четыре человека, находившиеся в салоне, погибли.

- Вы ездили на похороны?

Тогда в Питере проходили Игры доброй воли, и губернатор Собчак велел замять дело, чтобы не привлекать внимания к трагической смерти популярного спортсмена. Тело несколько дней пролежало в морге, как неопознанное, хотя у Володи в кармане пиджака были права и паспорт. Лена, жена, с трудом через неделю отыскала мужа, не дала похоронить в безымянной могиле...

Я ничего не знал о гибели Володи, мне сообщили слишком поздно.

- Печальная история, но мы отвлеклись, Эдуард Викентьевич.

Наше восхождение описано в мельчайших подробностях, не хочется пережевывать. Многое со старта пошло не так. Мы должны были идти вчетвером, но Шопин с Черным забрасывали кислород в верхние лагеря и не могли участвовать в штурме в первой смене, им требовался отдых и восстановление. В итоге мы сами тащили дополнительный груз с палаткой для пятого, последнего лагеря, веревками, баллонами. Сначала нас с Володей сопровождал шерпа, проводник из местных, но Наванг не дошел до четвертого лагеря на 8250 метрах, обжег глаза и повернул обратно. По совести, мы с Балыбердиным должны были спуститься и разделить груз Наванга, но Володя сказал: "Вниз не пойду, я - не носильщик". И полез вверх. Обрабатывать маршрут в одиночку.

Что делать? Я попытался затащить все сам. Не получилось. На такой смертельной высоте двадцать килограммов почти неподъемны. В какой-то момент рюкзак опрокинул меня, и я завис на веревке. Ни туда, ни сюда. Вскоре в баллоне кончился кислород, я чуть не потерял сознание и не погиб. Остался бы болтаться там навечно. Пришлось выкручиваться. Пан или пропал. Выкарабкался, но не сумел удержать на весу тяжелый рюкзак и сильно поморозил руки. Я же скинул варежки, чтобы ухватиться пальцами за маленькие зацепки в вертикальной стене, а запасные рукавицы улетели вместе с рюкзаком...

Второго к нам поднялись Бершов и Туркевич, ребята из группы Иванова, принесли новые веревки. Мы обработали следующий участок, затащили часть груза, оставили перильную веревку и вернулись на короткий отдых в четвертый лагерь. 3 мая ночевали уже на 8500. До цели оставалось менее четырехсот метров. Рано утром вышли и после полудня были на вершине. Пять суток провели с Володей на высоте более восьми тысяч метров. Это много. Очень! Все время на пределе, с минимумом кислорода. На обратный путь его совсем не осталось...

- Балыбердин потом писал в дневнике, мол, это было неправильное восхождение.

А в нашей жизни много правильного? Часто главное происходит не благодаря, а вопреки. Все - набор случайностей. Надо лишь подправлять их в нужную сторону, чтобы не было совсем уж жестокого прокола...

Всем, кто в итоге поднялся на Эверест, приходилось действовать через "не могу". Если человек начинал хоть чуть себя жалеть, давал слабину, он сходил с дистанции. Конкретный пример. Эдуард Шеварднадзе, первый секретарь ЦК компартии Грузии, надавил на главу спорткомитета СССР Сергея Павлова, и в команду включили Хуту Хергиани. И что? После первого выхода из базового лагеря он отказался работать на высоте, помогал потом киношникам снимать хронику об экспедиции. Хотя Хергиани - опытный альпинист...

- Он тоже получил звание заслуженного мастера спорта?

Как и все. Не будут ведь в Москве замерять, кто до какой точки поднялся, правда? Наверху начальства нет...

- А вы могли с Балыбердиным подождать, пока Шопин с Черным поправятся, чтобы не идти вдвоем?

Если на маршруте несколько дней никто не работает, обрываются уже навешенные веревки, ветер может сбросить в пропасть установленные палатки. Это как с домом, в котором никто не живет. Все быстро приходит в запустение.

Кроме того, мы встали бы в хвост очереди, пропустив вперед остальные четверки. Некоторые так и не дождались своего шанса. На вершине побывали одиннадцать человек из шестнадцати. Хомутов, Пучков и Голодов поднялись 9 мая, по сути, нарушив приказ, схитрив. Москва приказала отменить подъем новых групп, чтобы исключить риск. А вдруг кто-нибудь погибнет в последнюю минуту, картину испортит?

Экспедиция ведь шла с отставанием.

- По времени?

По выполненной работе. Каждый лагерь следовало заранее укомплектовать всем необходимым - спальниками, горелками, продуктами, баллонами с кислородом... Почему? Во время штурма рюкзаки должны иметь минимальный вес. А получилось так, что пятый лагерь оборудовать не успели, и мы тащили все сами. Палатку, веревки, чтобы провешивать маршрут для остальных. Каждая бухта весила килограмма три-четыре. Но силы-то не беспредельны...

- Какая длина у веревки?

40-45 метров. Посчитать легко: мы ставили их с 6000 метров до 8600. Два с половиной километра опутанной веревками горы. Сплошная нитка! И все же на концовку нам с Балыбердиным веревок не хватило. У вершины есть отвесный пояс, а у нас ничего не осталось. Отрубили огрызок перильной веревки, уцелевший после предыдущих экспедиций, и использовали его.

СПУСК

- Риск был большой?

А как вы думаете? На асфальте поскользнешься и можешь шею сломать, а мы шли маршрутом, по которому никто не ходил.

Крючья выскакивали из стены, люди в трещины падали... Леша Москальцов сорвался на леднике, пролетел метров пятнадцать, ударился, потерял сознание, заработал сотрясение мозга, повредил ногу. Юра Голодов его вытащил.

- На какой высоте становится тошно?

Выше шести тысяч метров нормальный организм существовать не может. Из-за дефицита кислорода, холода и солнечного излучения начинается апатия, снижается двигательная активность, в острых случаях горной болезни развивается отек мозга и легких, наступает кома и смерть. Человек выгорает изнутри, нет сил ни на штурм, ни на спуск. Едет "крыша". Известны случаи, когда люди прыгали в пропасть, срывали с себя кислородные маски...

- У вас не возникала мысль вернуться, пока не поздно?

Капитулировать? Пробежать марафон и сойти на последних метрах дистанции? Потом до конца жизни не простишь себя! На Олимпиадах было много случаев, когда спортсмены падали от изнеможения, вставали и в полуобморочном состоянии продолжали двигаться к финишу. От кислородного голодания мозг выключается, но воля работает. Да я на зубах заполз бы на эти 8848!

- Что человек испытывает на вершине?

Врать не буду, особых эмоций нет. Так выматываешься, что никаких чувств не остается. Одна мысль: отмучился. А когда спускаешься, накатывает разочарование. Вот была мечта, как путеводная звезда, ты залез на вершину и потушил ее. Всегда важно знать, ради чего терпишь, страдаешь. Без цели на муки не пойдешь...

Конечно, первое время после штурма кажется: больше ни за что на свете не полезу наверх, ни за какие коврижки. А через полгода начинают сниться горы, и опять ловишь себя на мысли: к какой бы команде пристроиться, чтобы уйти в экспедицию?

- Труднее было подняться на Эверест или спуститься с него?

Чаще всего альпинисты гибнут на обратном пути. На подъеме трагедии случаются из-за ошибок, а на спуске - из-за истощения. Человек отдает все силы победе, но вершина - лишь полпути. Марафонец после финиша может упасть на беговую дорожку и лежать, восстанавливать дыхание. А если альпинист упадет, больше он не встанет...

Это не спорт. Мы соревнуемся не между собой, а с природой.

- Вы могли спасти пальцы?

Если бы 1 мая сразу повернул вниз - да, а 4-го, после вершины, было уже поздно. Валера Хрищатый, который шел нам навстречу, дал пару запасных шерстяных носков, я натянул их на руки. Но ведь у каждого крюка надо было перестегиваться. Сначала перещелкнуть на нижнюю веревку жумар - альпинистский зажим, потом - карабин. И так - сотни раз. Мне никто не помогал, все сам. А ледяное железо прилипает к обожженным морозом рукам... Или попробуйте расстегнуть ширинку, чтобы выловить в штанах своего "чижика" и пописать...

Любое движение через боль!

- Оперировали вас где?

Меня увезли инкогнито. Ребята еще были на приеме у короля Непала, в Дели встречались с Индирой Ганди, а я 25 мая прилетел в Москву. Все вернулись на родину 10 июня, и меня черным ходом провели в зал прилета Шереметьево, чтобы вышел вместе со всеми. Хотя в действительности я уже две недели лежал в ожоговом центре на Серпуховке, где ампутировали несколько поврежденных фаланг пальцев...

Вот ты спросил: "Умный в гору не пойдет?" Так отвечу: дураки туда не ходят. По крайней мере, я их не встречал там. Ведь когда человек ощущает высшее удовольствие? В момент преодоления, победы. Это запоминается навсегда. Любить и уважать себя начинаешь не в процессе выполнения трудной задачи, а после. Великий альпинист Кузьмин без акклиматизации поднялся на пик Ленина, журналист в ходе сеанса прямой связи спросил его, рассчитывая услышать восторженный ответ: "Что сейчас ощущаете?" А Кирилл Константинович, которого называли высотником N 1 Советского Союза, сказал: "Хочу поскорее слинять. Здесь холодно и ветер".

Настоящий кайф, когда спускаешься вниз, смотришь на гору и думаешь: я ведь забрался на тебя, хотя мог свернуть! Наверное, в чем-то это сравнимо с родами: женщина страдает, мучается во время схваток, но все сразу забывает, испытывая счастье в момент появления на свет нового человека.

- Обратил внимание, что в дневнике слово "Гора" вы пишете с заглавной буквы.

В знак уважения. Вот говорят: мы ее победили. А я думаю иначе: ты победил себя, а она разрешила подняться на вершину...

МОТИВАЦИЯ

- За непальскую экспедицию вам хорошо заплатили?

Дурацкий вопрос! Это сегодня первым делом спрашивают о зарплате, и футболистам, которые толком не могут ударить по мячу, готовы отваливать по пятьсот тысяч рублей в час, чтобы они потом в шампанском купались. На фига им тренироваться, ноги ломать? В наше время приоритеты были иными. Конечно, мы не бессребреники, но сначала думали о престиже страны, чести флага. А потом об остальном. Михаил Туркевич как-то выступал в тюряге, показывал фильм о восхождении, слайды, и один из зеков спросил примерно, как ты. Про деньги. Ну, Миша разозлился и брякнул: "Рубль - метр!" Заключенные тут же принялись вычислять: 8848 рублей! Ого! Большая сумма для 1982 года.

В действительности на время экспедиции нам сохранили зарплату по месту основной службы, а после восхождения спорткомитет выписал премию по две тысячи рублей и дал открытки на покупку машин. Всем присвоили звания заслуженных мастеров спорта, нас с Балыбердиным наградили орденами Ленина. Но премии полагались только членам команды, поднявшимся на Эверест, а остальным ребятам, тренерам, доктору Орловскому - ничего. Поэтому мы скинулись и разделили деньги поровну между всеми.

Я смог купить "Жигули" 13-й модели лишь благодаря тому, что застраховал свою жизнь на пять тысяч рублей. И руководитель экспедиции Евгений Игоревич Тамм мою - еще на десять. Когда с пальцами у меня случилась беда, часть страховки выплатили. Сорок процентов от суммы. За машину отдал семь тысяч двести рублей, и две сотни даже на выпивку остались. Тогда бутылка коньяка стоила 4,12, а пол-литра водки - 3,62...

- Можно еще глупый вопрос?

Где один, там и второй... Валяй!

Как вы относитесь к коммерческому альпинизму, эпоха которого началась в середине 90-х после отмены квот на восхождение на Эверест? Если в 1983 году вершины достигли восемь человек, в 90-м - около сорока, то в 2012-м лишь за день туда поднялись 234 туриста. Общее количество покорителей Эвереста перевалило за четыре тысячи, в разные годы там побывали незрячий американец, восьмидесятилетний японец и тринадцатилетний мальчишка...

Это бизнес, а не альпинизм. Сейчас и в космос можно слетать за деньги. Плати в кассу двадцать миллионов долларов и - вперед. Но ни один из этих звездных пассажиров не станет новым Гагариным или Титовым. Как и горный турист - настоящим альпинистом. Понимаешь разницу? Подъем на Эверест американцы оценивают в 65 тысяч долларов. Для любителей экстремального отдыха проложены наиболее безопасные маршруты, за них несут рюкзак, меняют баллоны с кислородом, которого в избытке... При желании в лагере на 7000 метров можно даже заказать коктейль и ужин по меню. Шерпа приготовит!

Впрочем, это не принижает сделанное нами. Экспедиция 1982 года проложила новый, ранее не изведанный маршрут. Мы с Балыбердиным стали первыми советскими альпинистами на Эвересте. Бершов и Туркевич совершили ночное восхождение... Это уже история, которую не переписать.

Можно лишь страничку добавить. Скажем, последнюю золотую медаль я получил недавно, в 2014-м. Поднялся в Алтае на Белуху в честь столетия первого восхождения на нее в 1914 году. Высота не самая выдающаяся, 4500 метров с копейками. Но оказалось, я - самый старый покоритель. Мне на тот момент исполнилось 77 лет. Стал чемпионом России в классе ветеранов, где учитывался возраст, сложность маршрута и высота.

Мелочь, а приятно...

4 мая 1982 года в 14 часов 30 минут по непальскому времени руководитель Первой советской гималайской экспедиции Евгений Игоревич Тамм услышал из динамика рации голос:
- Во все стороны идут пути только вниз, прямо передо мной торчит из снега небольшой металлический пупырь. Что будем делать?

Это был голос Владимира Балыбердина, он сообщал, что связке удалось достичь вершины Эвереста, исполнить давнюю – ещё с 59-го года - мечту советских альпинистов, мечту, исполнению которой сам Евгений Игоревич и ещё многие-многие его друзья отдали несколько лет своей жизни.

Потом Балыбердину (друзья называли его «Бэл») не раз припоминали его попытку пошутить в такой не очень соответствующей юмору обстановке. Но это было уже потом, когда эта фраза стала некоторым символом Эвереста-82, когда практически ни одна публикация не обходилась без цитирования этой фразы, а кто-то из журналистов даже провёл параллель с гагаринским «Поехали!». Сам же Бэл считал, что, учитывая состояние, шутка вполне удалась.

Балыбердин мог бы и не попасть в экспедицию, но на отборочном восхождении он приглянулся главному тренеру.
Анатолий Овчинников, старший тренер экспедиции:

Hа этом сборе я ближе познакомился с Володей Балыбердиным. Hа предыдущих сборах он был достаточно замкнут и неразговорчив. Hа сей раз мне пришлось выходить с группой, в составе которой был и Володя. Hаша группа поднялась в лагерь 1 и остановилась на ночевку. Во время приготовления ужина Леша Москальцов сказал, что идти выше этого лагеря не следует из-за лавинной опасности, надо ждать команду Вали Иванова здесь, несмотря на то, что обещали встречать на переходе от 1-го ко 2-му лагерю. Я не стал вступать в разговор и разубеждать в отсутствии такой опасности, ведь все уже поднимались и спускались по этому маршруту. Возможно, у обитателей палатки составилось мнение, что я согласен с предложением Москальцова, ибо утром во время чая разговора о выходе не было, и, кроме меня, никто не готовился к выходу, а я это делаю почти что мгновенно.
Hапившись чаю, я взял веревку, вышел из палатки и предложил: "Кто идет со мной?" Почти сразу же вышел Володя Балыбердин. Не представляю, как ему удалось так быстро одеться. Связались. Я шел впереди, снег был довольно глубокий, и шли небыстро. Возможно, Володе темп показался медленным, и он минут через тридцать попросился выйти вперед, чтобы потоптать снег. Через какое-то время нас догнала и оставшаяся в палатке двойка. Часа через три увидели и команду Валентина Иванова, спускавшуюся с пика Коммунизма и тащившую оборудование 2-го и 3-го лагерей. Встретив их, я сказал Валентину, что они свою задачу выполнили, совершили восхождение, и теперь могут спокойно продолжать спуск, а мы будем транспортировать этот огромный тюк. Спустившись к лагерю 1, сняли его. Кое-что разложили по рюкзакам, остальное в общий тюк. Сначала спуск продолжили по снежному склону, а дальше надо было этот тюк спускать уже по скалам. С одной стороны - это неудобно, а с другой - можно порвать дорогое снаряжение и оборудование, которое необходимо на Эвересте. Поднимаясь вверх, я уже об этом думал и снизу просматривал возможность спуска на плато по снежному кулуару с бергшрундом внизу. Этот спуск требует значительно меньших затрат, но были неясными условия прохождения верхней части кулуара (его камнепадность). Подойдя к кулуару, стал просматривать его сверху, оценивая вероятность камнепада. В верхней части все выглядело благопристойно, но средняя оставалась загадкой. Hадо было решать. Спуск по кулуару упрощал проблему, но но тревожило то, что в случае какой-либо травмы может сорваться вся дальнейшая подготовка к восхождению на Эверест и сама экспедиция тоже. В этот момент подошел Володя Балыбердин и предложил сопровождать груз при его спуске по этому кулуару. Это предложение меня обрадовало. Однако тут же я услышал мнение Сергея Ефимова, выраженное одним словом - камикадзе. Конечно, был риск, но была и уверенность в благоприятном исходе. Чтобы предотвратить дискуссию, я сказал, что думаю также и очень рад тому, что Володя согласен сопровождать груз. Веревок у нас было много снято с верхней части маршрута на пик Коммунизма, и их вполне хватит для спуска до самого плато. Быстро подготовили грузы и начали их спускать. Володя спускался вместе с грузом. В некоторых местах поправляя его, если он цеплялся за камни или застревала веревка. Вскоре Володя скрылся из глаз за поворотом и перегибом склона. Время от времени от него долетали приглушенные и едва понимаемы команды: "Закрепите веревку", "Пошёл" и т.д. С нетерпением ожидали подхода к бергшрунду, подвязывая одеу веревку за другой. Hаконец донеслось: "Прошел бергшрунд. Выдавай веревку." Всем стало радостно: все обошлось благополучно. Отцепили веревку, и она по снежно-ледовому склону заскользила вниз. Участники набросили на себя рюкзаки, и, радуясь, что не надо по скалам спускать огромный тюк с оборудованием промежуточных лагерей, продолжили спуск

В 84-87 годах я практически всю зиму проводил на лыжной базе альпинистов ленинградского Спартака. Hу, база - это громкое слово. Hа самом деле это был домик, снятый в складчину на зиму, где можно было хранить лыжи, кое-какие шмотки, вскипятить чаю, переодеться, ну и при необходимости переночевать.
Вы себе представляете, о чем говорили спартаковские альпинисты в 84-м – 85 г.г., когда мазали лыжи, пили чай или пилили дрова? О чем же они еще могли говорить, кроме как о Гималаях, об Эвересте? Подумать только - ведь первым из советских людей на вершину высочайшей горы мира вышел не кто-нибудь, а тот самый сухощавый мужичок, который всем был известен своим фантастическим умением пахать, который мазал лыжи в соседнем домике, и которого все называли просто Бэл. Надо сказать, что среди собиравшихся за тем чайно-бутербродным столом было немало не то, что сильных альпинистов, а альпинистов экстра-класса, тоже участвовавших в гималайском отборе. Многие из них считали, что не прошли в экспедицию из-за разных рогаток неспортивного плана. Политика, так сказать. И во многом они были правы. Hо никто из них не отрицал, что Бэл завоевал свое место в сборной "железным очком" и умением пахать. А сам Бэл тем временем бегал себе тридцадки и полтиники и планировал новые экспедиции. Его гималайский дневник был опубликован как минимум в двух книгах и трех журналах. А выдержка из него: "Фотокамера "Смена-8М" отлично работала в условиях гималайских высот." висела в Гостинке в фотоотделе. Hевиданные по смелости откровения про ход экспедиции (правда не только его - все участники постарались) будоражили ум. И то, что этот самый легендарный Бэл мажет свои лыжи вот здесь вот, совсем рядом, буквально трех метрах от меня, воспринималось как полнейшая фантастика. Кроме Балыбердина, на токсовской лыжне можно было видеть и второго лениградского участника эверестовской экспедиции - Леонида Трощиненко. "Трощ", как его называли в послегоночных посиделках. Тем более, что его высокую фигуру не заметить было невозможно. Общее мнение тогда было таково: "Троща затюкали". Этим резюмировали все: и запрет на подъем выше базового лагеря, и мороку с присуждением змс, и орден, который то давали, то не давали. Сам Бэл был человек в себе и трепаться особо не любил. Может быть еще и потому, что он тогда был в контрах с официальным альпинизмом. Характерная для тех лет реплика: "Бэлу, чтобы стать чемпионом, нужно сделать маршрут на две головы сильнее остальных. Иначе эти козлы из Федерации не признают." В этом, кстати, отражалось и неприязненное отношение альпинизма ленинградского к альпинизму московскому. Точнее не к самому альпинизму, а к его формальным руководителям. Почти поголовно все считали, что Ленинград несправедливо обижен на гималайском отборе. И это отчасти правда. Хотя то же самое можно сказать и про Алма-Ату, и про Свердловск. Сильных альпинистов было много, школа серьезная (что подтверждается постсоветской гималайской историей), а мест в экспедиции мало. Hо каждый ленинградский альпинист тогда испытывал мстительное удовольствие от того, что никому доселе неизвестный Бэл стал первым советским покорителем восьмитысячника. В 1994 г. я защитил диплом и уехал на Кавказ. В Питере шли Игры Доброй Воли. После нескольких восхождений в районе Джан-Туганского плато мы переместились в Азау, чтобы уже наконец-то совершить восхождение на Эльбрус. Сходили на Эльбрус, а оставшиеся до поезда пару дней просто оттягивались. В какой-то момент мы пошли в Тегенекли (или Иткол?, не помню уже). Hа дверях турбазы или гостиницы мы увидели плохо отксеренный листок, сообщавший, что в день открытия Игр Владимир Балыбердин погиб в автокатастрофе. Уже потом я узнал, что он несколько дней лежал в морге как неопознанный, несмотря на наличие при себе водительских прав и удостоверения ЗМС. Леонид Трощиненко погиб в 1990 г. в обвале на пике Ленина с молодой командой из ЛЭТИ, готовящейся в Гималаи.

Владимир Сергеевич Балыбердин Владимир Сергеевич (1949–1994) – родился на Алтае, учился в Ленинграде – закончил ЛЭИС им. Бонч-Бруевича. Работал старшим инженером ЦНИИ морского флота, с 1980 г. – инструктор альпинизма Ленинградского городского совета ДСО «Спартак». Единственный из кандидатов в мастера спорта СССР, которому сразу (минуя звание МС) присвоено звание Заслуженного мастера спорта. КМС – 1978, ЗМС – 1982, МСМК – 1982. Жетон «Спас. отряд» – 1978, КМС по скалолазанию – 1978. Первый тренер – П.А. Рапоппорт. Первое восхождение – 5.05.1969 на альпиниаде ЛОС СДСО «Буревестник». К 1982 году поднялся на все семитысячники СССР. Был чемпионом Союза в 1981 г. – п. Коммунизма по южной стене, 6-я к/тр. «Снежным барсом» стал в 1987 г. В первую гималайскую экспедицию поехал кандидатом в мастера спорта, прекрасно проявив себя на отборочных сборах. 4 мая в 14 час. 30 мин. В. Балыбердин в связке с Эдуардом Мысловским взошёл на вершину Эвереста. Восхождение совершил без кислорода (но пользовался кислородом на спуске и во время сна). За это восхождение удостоен званий заслуженного мастера спорта и мастера спорта международного класса в 1982 г. и награжден, как и Э. Мысловский, орденом Ленина. По итогам опроса спортивных журналистов в числе десяти лучших спортсменов СССР 1982 г. впервые в истории советского спорта был назван альпинист – Владимир Балыбердин. После Эвереста совершил несколько высотно-технических восхождений, завоёвываших призовые места в чемпионате СССР. В 1986 – пик Коммунизма зимой, 1988 – Пик Ленина зимой. 1989 – 2-я советская гималайская экспедиция: Канченджанга центральная (как и вся группа - без кислорода) и траверс четырёх вершин массива Канченджанги: Ю (8491 м), Средняя (8478 м), Главная (8586 м) и Западная (8505 м). За эти восхождения В. Балыбердин награжден орденом Дружбы народов. 1990 – зимний пик Победы.
Потом наступила новая эпоха, и Балыбердин, увидев новые возможности, организует новые экспедиции. 1991 – Эверест через Ю седло (классический маршрут, без кислорода). 1992 – К2 (Чогори) по классическому маршруту (ребру Абруцци), Балыбердин – рук. российско-американской экспедиции. Восхождение совершено группой в составе: Балыбердин, Никифоров А., Копейка Г. В результате Балыбердин В. стал первым альпинистом в СССР, взошедшим на три самые высокие вершины мира.
В ночь на 22 июля 1994 г. его «Волга» попала под колеса финского трейлера, выехавшего на красный свет. В канун Нового, 2001, года Спорткомитет определил 20 лучших спортсменов 20 века. Среди них первым назван Владимир Балыбердин.

Трощиненко Леонид Андреевич (1945-1990) – Ленинград. Родился в Севастополе.
Окончил Военмех в Ленинграде (1968), но практически вся его альпинистская деятельность была связана с альпсекцией ЛЭТИ им. Ульянова-Ленина, где последние 10 лет работал на кафедре физического воспитания – тренером, преподавателем, руководителем отделения альпинизма кафедры физкультуры. Перед гималайской экспедицией 1989 около года проработал в «Леннаучфильме» – приобрел квалификацию кинооператора.

Первое восхождение – 1968, последнее – 1990. МС СССР – 1977. МСМК СССР – 1982, ЗМС СССР – 1982.
В 1982 г. при отборе в ИМБП врачи запретили ему подниматься выше 6500 м. Также запрет получил ещё один участник – Эдуард Мысловский, но его смолги под личную ответственность отстоять Тамм и Овчинников. Трощиненко же поехал на Эверест завхозом, заместителем начальника по хозяйственной части, сопровождал груз экспедиции из Москвы до Катманду и далее до базового лагеря, был ответственным за состояние пути по леднику Кхумбу. Награжден медалью «За трудовую доблесть».
В 1986 он руководит штурмовой группой при восхождении на п. Е. Корженевской зимой, это было первое в истории советского альпинизма зимнее восхождение на семитысячник. В 1989 – участник 2-ой советской гималайской экспедиции на Канченджангу. Руководитель киногруппой, проводившей высотные съемки. 16 апреля вместе с группой К. Валиева поднялся на Главную вершину Канченджанги (8586 м). Награжден орденом «Знак Почета».
1990 – п. Ленина зимой, рук., на вершину поднялось 25 человек.
1990 – готовил команду ЛЭТИ в экспедицию на Чо-Ойю. Летом команда под его руководством выехала на тренировочный сбор на Памир. 13 июля 1990 года на склонах пика Ленина произошла самая большая катастрофа в истории альпинизма - в результате схода грандиозной лавины погибли сразу 43 альпиниста, в том числе 16 членов команды, вместе с Л. Трощиненко. Лавина сошла там, где многие годы альпинисты ставили один из промежуточных лагерей, и это место считалось безопасным.

P.S. От болезней умерли Е. Тамм – руководитель экспедиции, Свет Орловский – врач, Михаил Туркевич – самый молодой участник «Эвереста-82» (связка Бершов-Туркевич оказала помощь БАлыбердину и Мысловскому на спуске, совершив ночное восхождение). Алексей Москальцов, Валерий Хрищатый – погибли в горах.